Власти Сургута, ликвидировав муниципальную «Центральную аптеку», официально мотивировали решение необходимостью избежать банкротства убыточного актива. Но на организованной администрацией пресс-конференции выяснилось, что для сохранения уникального рецептурного производства не нашлось 6 млн рублей — всего 0,012% от 50-миллиардного бюджета города.

13 октября 2025 года администрация Сургута подписала распоряжение о ликвидации своего единственного фармацевтического актива — АО «Центральная аптека». Официальная причина, изложенная в релизе мэрии, — необходимость «во избежание инициации процедуры банкротства аптеки со стороны контрагентов и фискальных органов». Власти подчеркнули, что с момента создания предприятие вело убыточную деятельность, а за девять месяцев 2025 года его убыток достиг 2,8 млн рублей. «Аптеке фактически не хватало оборотных средств, в том числе для оплаты налогов, вследствие чего счета общества были заблокированы фискальными органами», — заявили в мэрии.

Однако на специально организованной пресс-конференции детали, которые озвучила бывший директор аптеки и заместитель председателя ликвидационной комиссии Зинаида Кулешова, поставили под сомнение исчерпанность всех возможностей для спасения предприятия.

Кулешова подтвердила, что совокупный долг составляет 6 млн рублей, и признала, что производство экстемпоральных (индивидуально изготовляемых) лекарств — «очень затратный вид деятельности». При этом она подчеркнула его социальную значимость, заявив, что «все препараты, которые готовит аптека, невозможно заменить заводским аналогом». В этот перечень входят как лекарства для жителей города, так и препараты для лечебных учреждений. На 2025 год портфель контрактов составил 6,3 млн рублей.

Вопрос о господдержке со стороны муниципального бюджета социально значимого предприятия (налоговые преференции, субсидии) с небольшим размером долга спикер оставила без ответа, перенеся ответственность на решение совета директоров. «Я как руководитель докладывала совету директоров о тяжелом финансовом положении и говорила, что мы можем вылететь в банкротство. И это ситуация хуже, чем добровольная ликвидация», — заявила она.

Но эксперты указывают на иную, неозвученную логику этого выбора. Для чиновников, входивших в совет директоров, добровольная ликвидация — не просто «лучший» выход, а единственный, позволяющий избежать персональных рисков. Судебная процедура банкротства обязала бы арбитражного управляющего проверить действия (или бездействие) собственника — администрации города. Если бы в ходе такой проверки выяснилось, что именно решения (или халатность) городских властей привели предприятие к краху, на чиновников могла бы быть возложена субсидиарная ответственность — обязанность расплатиться по долгам аптеки. Ликвидация, инициированная учредителем, — это, по всей видимости, гарантированная возможность обезопасить себя от финансовых и репутационных потерь.

Выбор в пользу ликвидации вместо субсидирования, реструктуризации или продажи актива с социальными обременениями может быть продиктован не бюджетной целесообразностью, а стремлением администрации избежать проверки. Возможно, поэтому важнейшие вопросы так и остались без ответа: обсуждалась ли возможность спасительной реструктуризации долгов — или сохранение социальной функции предприятия даже не рассматривалось в качестве приоритета? И почему процесс, затрагивающий интересы тысяч горожан, прошёл за закрытыми дверями? Городскую думу, общественность и СМИ к обсуждению не допустили.

Ключевым публичным аргументом властей для отказа от сохранения предприятия стало наличие альтернативного поставщика. На пресс-конференции Кулешова добавила, что ликвидацию аптеки, учитывая альтернативный вариант, согласовало и правительство ХМАО.

«Были какие-то согласованные действия с депздравом ХМАО. Было решение принято такое, что нас есть, кем заменить. Насколько я знаю, в нашем городе есть как минимум одна аптека, которая занимается таким же видом деятельности для розничных покупателей. Две аптеки есть при больницах — СОКБ и травматология, которые обеспечивают свою потребность. Город не останется без лекарственных средств», — заверила она.

Речь идёт в первую очередь об ООО «Сургутфармация», принадлежащей екатеринбургскому холдингу «Рич-фарма Групп» бизнесмена Малика Гайсина. Компания появилась на рынке Сургута в 2022 году и быстро сформировала широкий портфель заказов. Итоги 2024 года она завершила с чистой прибылью 4,6 млн рублей при выручке около 130 млн.

Именно этому частному фармацевтическому игроку, по мнению экспертов, предстоит стать монополистом на освободившемся рынке. Такая концентрация может привести к резкому взвинчиванию цен на препараты индивидуального изготовления — как для рядовых сургутян, так и для городских больниц и поликлиник.

«Вопрос ценообразования для бюджета для меня неизвестен. Для населения: лекарства стоят столько, сколько за него готов заплатить человек. Если, допустим, капельки стоили 300 рублей, а теперь — 3000 рублей — не факт, что их просто купят. (…) Поэтому, да, ценообразование свободное», — допустила возможность роста цен Зинаида Кулешова.

Это заявление ставит под сомнение заверения властей о полном объёме замены услуги, поскольку меняет её экономическую природу: социально значимая, потенциально дотируемая функция превращается в коммерческую услугу по рыночным ценам.

Решение администрации Сургута о ликвидации актива вызывает дополнительные вопросы в свете официального аудиторского заключения за 2024 год, в котором не упоминались риски прекращения деятельности или банкротства в 2025 году.

По мнению общественников и опрошенных жителей города, кейс с аптекой демонстрирует классическую подмену приоритетов: стремление властей к сиюминутной экономии и минимизации личных рисков возобладало над социальной ответственностью. Вместо защиты интересов налогоплательщиков, чьими средствами она распоряжается, администрация фактически подготовила почву для частной монополии, что грозит городу системными проблемами. Отказавшись от прямых, но мизерных в масштабах бюджета расходов, власти приняли на себя скрытые будущие обязательства — потенциальный рост закупочных цен для больниц и дополнительную финансовую нагрузку на жителей, зависящих от рецептурного производства.

Но главный вопрос, оставшийся без ответа, — почему. Почему решение, затрагивающее интересы тысяч горожан, было принято кулуарно, без публичных обсуждений? В результате вместо управления стратегически важной социальной услугой город получает зависимость от монополиста, чьи ценовые решения будут определяться не социальными приоритетами, а исключительно рыночной логикой в отсутствие конкуренции.